Критический анализ на книгу Марии Громыко "Святой праведный Феодор Кузьмич – Александр I благословенный". Мир русской деревни — Громыко Марина Михайловна Что читали крестьяне Малоархангельского уезда

Автор книги - историк и этнограф - вкладывает свою лепту в общее дело: на основе документальных свидетельств XVIII, XIX, а отчасти и XX веков рассказывает о богатстве знаний и интересов крестьян, их духовном и социальном опыте, высокой культуре. В издании содержится много примеров живой действительности: яркие биографии, образы крестьян-мастеров, выразительная народная речь, забытые обряды и традиции.

Большая часть книги отводится свидетельствам программы Этнографического Бюро князя Тенишева В.В., действовавшего в 19-м веке. Обширная программа Тенишева по разностороннему изучению народной жизни опиралась на опыт аналогичных программ Географического и других научных обществ России предшествующего периода. Она включала около пятисот пунктов: быт, религия, чтение крестьян, умение водить хороводы, обычаи и т. д. Корреспонденты из разных частей России помогли оставить для памяти ускользающие детали жизни крестьян. Один из корреспондентов проживал в Алексеевской волости Малоархангельского уезда Орловской губернии. В настоящее время с. Алексеевское не относится к Малоархангельскому району (в настоящее время - Покровский район , Александр Михайлович поправит, если это не так), но когда нам это мешало.

Полный вариант книги 1991 года выпуска можно отыскать в библиотеке.

О каких деятелях истории любили поговорить крестьяне Малоархангельского уезда в редкие минуты отдыха

Беседы на исторические темы были очень распространены на встречах крестьян. Об этом сообщали многие корреспонденты из разных уездов в Бюро Тенишева. Большой популярностью пользовались рассказы о военных действиях и быте солдат в мирное время. По данным Алексеевской волости Малоархангельского уезда Орловской губернии, из исторических событий наибольший интерес у крестьян в конце 90-х годов XIX века вызывали: война 1812 года, особенно участие в ней простого народа; Куликовская битва (прежде всего благословение Сергия Радонежского, подвиги Пересвета и Осляби); последняя русско-турецкая война; осада Севастополя.

Из исторических деятелей излюбленными героями рассказов во время таких бесед были Петр I, Екатерина II , Суворов, Кутузов и др.

В целом для исторических представлений крестьян была характерна большая степень избирательности: отдельные события, деятели сохранялись в коллективной памяти, а другие, современные им, исчезали бесследно. Как правило, сохранялась память о наиболее значительных явлениях. При этом исторические факты группировались обычно вокруг конкретных деятелей, отдельных ярких личностей - монархов, полководцев, предводителей восстаний. Наряду с событиями и героями, популярными среди крестьянства всей страны, наблюдается и локальная избирательность - более распространенные и детальные сведения о лицах и делах, происходивших некогда в данном районе.

Что читали крестьяне Малоархангельского уезда

Мне удалось найти в архиве, например, две относительно подробные информации о крестьянском чтении, поступившие в 1898 году в Бюро Тенишева из разных мест Орловской губернии. Начинаю с Орловской губернии потому, что нередко приходится слышать такие возражения: это, мол, только на Севере, да в Сибири крестьяне читали, а в центральных губерниях, где помещичьи крестьяне (или бывшие помещичьи, если речь идет о пореформенном периоде), там, мол, этого не было. Автор одного из орловских сообщений (Малоархангельский уезд, Алексеевская волость) отмечал, что духовная литература - «любимое чтение огромного большинства крестьян». Особенно предпочитали ее «пожилые и среднего возраста крестьяне и крестьянки», «серьезно относящиеся к чтению». Читали Евангелие на русском языке, жития святых. Из житийной литературы наиболее распространены были в этой местности: «Страдания св. мучеников Киприана и Юстины; Св. Евстафий Плакид; Жизнь и чудеса св. Иоанна, епископа Новгородского; Житие св. мучеников Гурия, Соймона и Авива».

Крестьянская молодежь - и парни, и девушки - любила, по мнению автора этого сообщения, светские книги: повести, рассказы и романы в лубочных изданиях. Но известны были и сказки Пушкина, «Тарас Бульба» и другие произведения Гоголя, сочинения Льва Толстого, Крылова, Кольцова. Все крестьяне ценили юмор в литературе. Всеобщим представлялся также этому наблюдателю интерес к книгам по отечественной истории. Он выделил особый интерес к событиям Куликовской битвы; очень популярны были здесь эпизоды благословения преподобным Сергием, участие в битве Пересвета и Осляби. Любили рассказы о Петре Великом, Екатерине II, о выдающихся полководцах - Суворове, Кутузове и других. Любили читать о событиях войны 1812 года (особенно об участии в ней простого народа), о русско-турецкой войне и осаде Севастополя. Сказки читали преимущественно дети - точнее, взрослые стеснялись в этом признаться. В каждой избе был печатный календарь; широко бытовали «Сонник», «Оракулы», «Соломоны».

На выгоне: молодёжные забавы крестьян Малоархангельского уезда

В селе Алексеевской Малоархангельского уезда (Орловская губерния) особенно много общения молодежи было «на выгоне» (постоянное место летних развлечений молодежи) - «в хороводах». Хороводы здесь водили не только в праздники, но и в будни (в конце лета, после уборки хлеба). «Торжественностью и весельем» отличались, по выражению современника, хороводы на Вознесение и в Троицын день: парни, разряженные в лучшие костюмы, сходились на одном конце «выгона» и девушки в нарядных праздничных платьях - на другом. Обе партии с песнями, с игрой на гармониках и балалайках шли в дубовую рощу, где сходились и начинали водить хороводы. Некоторые песни сопровождались разыгрыванием сценок. Например, одна пара изображала мужа и жену, другая - свекра и свекровь. Из рощи возвращались уже все вместе, за полночь, со смехом и песнями, с венками на голове. «Кипучим весельем» отличались здесь также хороводы во время храмовых праздников - на выгоне, возле ярмарки, там пускались в пляс и более солидные

Как завести правильный карогод смешанного состава

Русская деревня знала и будничные, и праздничные хороводы смешанного состава - мужская и женская молодежь вместе. Житель села Алексеевского Малоархангельского уезда (Орловская губерния) подчеркивал, что молодежь водит хороводы, в которых встречаются парни и девушки не только в праздники, но и в конце лета - после уборки хлеба и в будние дни. О постоянных «карагодах», в которых разыгрывались действия по ходу песни (парень ходит в кругу, выбирает девушку и т. д.), писали по наблюдениям в селе Муравлеве, деревне Борщовке Орловского уезда и селе Крестовоздвиженском Волховского уезда (той же губернии). В селе Шелковка Обоянского уезда на Курщине «водили танки» смешанного состава, начиная с четверга пасхальной недели и до Красной горки. Эти праздничные хороводы сопровождались пляской и игрой на дудках. Здесь были в ходу три вида дудок: девичьи - из пяти тростниковых дудочек разных тонов; мужицкие - из просверленного дерева с пятью отверстиями; пужатки - длинные дудки с шестью отверстиями, издававшие низкие, журчащие звуки.

Сначала молодежь, взявшись за руки, проходила с песнями под специально натянутыми поясами, затем образовывался «карагод» (круг), в середине которого становились «парни, девки и бабы», играющие на самодельных дудках. Вокруг музыкантов внутри «карагода» возникал кружок пляшущих: «девки и молодайки, взявшись за руки, поджав губы и стараясь не шелохнуться ни одним членом, вытоптывают ногами в такт музыке, а один или несколько мужиков выплясывают перед ними, поводя платочком и покрикивая: «ну што, а ну-ну!» Иные пронзительно свистели при этом. В таком хороводе было принято, чтобы парень плясал больше перед той девушкой, которая ему нравилась. Веселье оканчивалось около 12 часов. По домам расходились с песнями».

Зимние сборища молодежи Малоархангельского уезда

В Малоархангельском уезде Орловской губернии (сведения из села Алексеевского) зимние сборища молодежи без работы устраивались в просторной избе, по стенам которой расставляли лавки. На лавках рассаживалась взрослая молодежь, подростки же располагались на полатях. Здесь было широко принято посещение посиделок молодыми вдовами и солдатками наравне с девушками. Старшие односельчане, как правило, не приходили. Играли в «соседи», «бисер», «Таньку», в карты. Во время этой игры парни потихоньку закладывали в рукава соседок «груздики» (мятные пряники) или «котелки» (крендели, запеченные в кипящем котле); девушки их ловко прятали и съедали дома - съесть при всех считалось неприличным. Чужие парни посещали эти посиделки только в порядке исключения, очень редко. В рукописи описывается случай (примечательно, что о нем говорится, как о происшедшем «на днях» - свидетельство свежести и непосредственности всей информации), когда «молодому парню вымазали дегтем на вечеринке полушубок за то, что по его вине двум девкам вымазали дегтем ворота и выбили окна». Видимо, в некоторых случаях молодежь прибегала к наказаниям позорящего типа и без решения сходки. Но это было чрезвычайное происшествие.

Марина Михайловна Громыко (род. 3 сентября 1927, Минск, СССР) - российский историк и этнограф, Специалист в области позднесредневековой истории Европы, истории Сибири в эпоху позднего феодализма и становления капитализма. Доктор исторических наук, профессор.

Биография

В 1950 году окончила исторический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. В 1953 году там же окончила аспирантуру.

В 1954-1959 годах - младший научный сотрудник кафедры Средних веков исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

С 1959 по 1977 годы - старший научный сотрудник и заведующая сектором истории дооктябрьского периода Института истории, филологии и философии (ИИФФ) СО АН СССР. Старший научный сотрудник Постоянной комиссии по общественным наукам СО АН СССР. Также работала в группе учёных-организаторов гуманитарных исследований в СО АН СССР.

В 1962-1969 годах преподавала на гуманитарном факультете Новосибирского государственного университета.

В 1966 году защитила диссертацию на соискание учёной степени доктора исторических наук.

В 1968 году присвоено учёное звание профессора.

С 1977 года - старший, затем главный научный сотрудник Института этнографии АН СССР (Института этнологии и антропологии РАН).

Основатель и главный редактор научного журнала «Традиции и современность».

Научная деятельность

В начале своей научной деятельности М. М. Громыко занималась изучением социально-экономической истории Западной Европы. В кон. 1950-х – 1970-е годы основным предметом исследований стала история земледельческого освоения, общины, а также хозяйственной и духовной традиций Сибири XVIII–XIX вв.

С конца 1970-х годов исследовала традиционные формы поведения, общения и религиозной жизни крестьянства России в XIX–XX вв.

В настоящее занимается исследованиями по программе «Православие в народной жизни».

Научные труды

Монографии

• Громыко М. М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. - Новосибирск: Наука, 1965
• Громыко М. М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII – первая половина XIX в.). - Новосибирск: Наука, 1975
• Громыко М. М. Сибирские знакомые и друзья Ф. М. Достоевского. 1850-1854 гг. - Новосибирск: Наука, 1985. -(Страницы истории нашей Родины)
• Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. / Отв. ред.: В. А. Александров, В. К. Соколова; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. – М.: Наука, 1986. – 278 с.
• Громыко М. М. Мир русской деревни. - М.: Молодая гвардия, 1991 ISBN 5-235-01030-2
• Громыко М. М. О воззрениях русского народа. - М., 2000 (в соавт.).

Статьи

Экспертизы

• Белянин В. П., Громыко М. М., Леонтьев Д. А., Небольсин С. А. Комплексное экспертное заключение по гражданскому делу 2-452/99. Головинский межмуниципальный суд САО г. Москвы (4 октября 2000). Проверено 19 июля 2014.

Награды

• Государственная премия Российской Федерации (1993)
• Премия памяти митрополита Макария (Булгакова) (2001) за монографию "О воззрениях русского народа"

1
Громыко Марина Михайловна Мир русской деревни Москва Молодая гвардия 1991
ISBN 5-235-01030-2 Аннотация Вернуть доброе имя исконной русской деревне , очистить представления о ней от всего наносного, ложного, хулительного, искажающего ее родное лицо - задача для многих людей. Автор книги - историки этнограф - вкладывает свою лепту в общее дело на основе документальных свидетельства отчасти и XX веков рассказывает о богатстве знаний и интересов крестьян, их духовном и социальном опыте, высокой культуре. В улучшенном иллюстрированном издании содержится много примеров живой действительности яркие биографии, образы крестьян-мастеров, выразительная народная речь, забытые обряды и традиции. Книга адресуется массовому читателю. Содержание Предварительный разговор
2 1. ЧТО ЗНАЕТ ПАХАРЬ
7 На всякое семя - свое время
8 Выбор
10 И на Севере хлеб родится
13 Сибирские земли
14 Сенокос
23 Страда
24 Отъемыши телка
27 О всяком звере, о каждой травке
31

2 Предприимчивые люди
33 Чудная понятливость
38 2. СОВЕСТЬ
40 Взаимопомощь
41 Милосердие
50 Честь и достоинство
55 Репутация
60 Трудолюбие
63 Вера
66 Просить прощения
77 Побратимство
79 Отношение к старшим
88 3. В СЕМЬЕ И НА МИРУ
92 Будучи на мирской сходке, приговорили
93 Большаки другие 103 Не хлебом единым
109 Таланты
119 ОТЕЧЕСТВО
128 Вести и слухи
129 Память
132 Патриоты 142 Социальный идеал
146 Крестьянин и закон
149 Дальняя дорога и новые края
153 Отходники
163 5. ГРАМОТЕИ И КНИЖНИКИ
169 Грамоте читать знаю
170
Гуслицы и Выг
172 Частное обучение 178 Круг чтения
182 6. ПРАЗДНИК
195 Святки
196 Масленица
204 Пасха
210 Троицкие гулянья 211
Гречишница и овчар
222 Праздник нашей деревни 223
Братчины 225 Свадьба
228 7. НЕСКУЧНО ЛИ МОЛОДЫМ
231 Кто ходит в хоровод
232 Когда ходят в хоровод
234 Девичий хоровод 236 Девушки и женщины
237 Вся молодежь вместе
239
«Вьюнец молодой, вьюница молодая
243 Удалая игра
247 Когда холод приводит в избу
251 Посиделки с работой
253 Из избы в избу
254 У солдатки
255 Одни девочки
258
«Почетник» и «почетница»
260 Гости
262 Мир крестьянина
266

3 Предварительный разговор Эта книга - о культуре русских крестьян XVIII-XIX веков. Больше - XIX века, особенно - конца его. О нравственных понятиях крестьян и хозяйственных знаниях, социальном опыте и исторических представлениях, круге чтения и праздниках, общинных сходках и молодежных посиделках.
Сегодня о крестьянстве, его прошлом и настоящем задумываются многие. Не только те, кто имеет прямое отношение к деревне, но, наверно, все, кому дороги судьбы Отечества. Хотят знать, каким же было оно, крестьянство, раньше, до раскрестьянивания, до того, как администрирование сверху стало агрессивно вытеснять весь его опыт и знания.
А узнать это совсем непросто. Ведь длительное время все учебники вещали лишь о том, что положение крестьян становилось все хуже. Это определение повторялось для разных веков и периодов вопреки всякой логике, и было совершенно неясно, как же это крестьянам все-таки удавалось жить самими кормить других.
В научных работах подход был, разумеется, глубже. Там исследовались экономические процессы, уровень эксплуатации, классовая борьба. Нередко это делалось очень серьезно и основательно. Но и там была, как правило, та же заданность, тоже стремление непременно показать лишь темные стороны и отрицательные явления. Живая жизнь крестьянина сего умением и размышлением отсутствовала.
Укреплялось ложное представление, что темный, невежественный, забитый крестьянин был пассивен и бесконечно скован в своих действиях. А если они был активен, то это был кулак, с которым позже и разделались. Чем больше было сложностей в жизни современной деревни, тем важнее, по-видимому, было доказать, как плохо все было в старину.
При этом неувязки бросались в глаза многим. Дети слушали рассказы стариков и видели в них совсем не то, о чем говорилось в учебнике. Исследователи видели в архивных документах иную действительность, чем в своих собственных теоретических экскурсах. Но говорить об этом было невозможно.
Между тем теоретическое отношение к крестьянству, как к темной силе, которая все что-то недопонимала или вовсе уже не понимала, имело самое прямое отношение к стилю административного управления деревней. О чем же спрашивать у самих крестьян, если они ранее погрязали лишь в невежестве На этой основе любой администратор с маломальским образованием считал возможным с легкостью пренебречь огромным народным опытом в хозяйстве. А о социальных вопросах что ужи говорить Какой тут учет опыта, если считалось, что крестьяне либо пребывали в забитости, либо при малейшем послаблении немедленно начинали превращаться в эксплуататоров, проявляя частнособственнические интересы.
Случилось так, что в своем высокомерном отношении к крестьянину, к его возможностям, иные современные деятели , хотя и провозглашали себя выразителями народных интересов, оказались водном ряду с худшей частью надменных аристократов или ограниченных чиновников старой России, презрительно поджимавших губы в адрес простого мужика. Именно с худшей частью, потому что не только лучшие из дворян восхищалась крестьянскими сметливостью в хозяйстве или художественным творчеством. Но даже средние помещики чиновник, обладавшие здравым смыслом, считались с крестьянским опытом и обычаем.
Были и другие предшественники у современного презрительного отношения к крестьянству. Выбившиеся из деревни новоиспеченные горожане, устроившиеся лакеями в барских домах или половыми в трактирах (я нарочито называю именно эти профессии, так как опять-таки

4 лишь худшая часть перебравшихся из села в город занимала такую позицию, усвоившие внешний лоск городской жизни. Это они с лакейской бесцеремонностью называли деревенщиной всякое проявление отсталости от сиюминутной городской моды.
Но были в предшественниках и благородные критики, искренне желавшие блага крестьянству. Они с лучшими намерениями подчеркивали темные стороны жизни старой деревни, чтобы искоренить их, изжить. Часто это делалось с вольным или невольным усилением черноты за счет художественных средств либо из-за односторонней горячности публициста. У этих писателей и журналистов и доныне черпают свои аргументы те, кто восстает против объективного показа старой деревни, якобы идеализирующего крестьянскую жизнь.
Отсутствие глубокого понимания деревни, ее традиций, особенностей сельской жизни, недостаток настоящего уважения к крестьянину, его труду буквально пронизывают всю современную программу образования. И стоит ли удивляться при этом, что, едва-едва подучившись, крестьянский сын спешит бежать из деревни без оглядки, чтобы обрести более престижную профессию и городской образ жизни. И только ли материальные условия в этом виноваты Тщетно призывает сельский учитель старшеклассников остаться в родном селении - это противоречит всему, что он же доказывал им на уроках истории или литературы.
А ведь на самом-то деле им, потомкам крестьян, есть чем гордиться. Но все словно бы сговорились замалчивать это. Правда, фольклористы, литературоведы, искусствоведы, музыковеды постоянно признают огромное влияние крестьянского творчества на лучших профессиональных мастеров литературы и искусства. Да и как не признавать, если многие из них прямо сказали это о себе, у других же это четко выходит из самих творений.
Но высказывания специалистов по творчеству остаются сами по себе, а бесконечные и уныло-однообразные утверждения о массе забитых и невежественных крепостных - сами по себе. Иногда они соседствуют на страницах одних и тех же учебников или обобщающих коллективных работ без всякой увязки между собою. Без малейшей попытки рассказать о жизни и культуре крестьян.
Справедливость требует признать, что были и есть в советской гуманитарной науке авторы, а то даже и целые направления, исследования которых убедительно раскрыли разные стороны богатой духовной жизни крестьян. Я буду обращаться к их работам в дальнейшем изложении, и внимательный читатель убедится, что их не так мало. Но такие труды выходят малыми тиражами, скрыты в очень специальных научных изданиях, рассыпаны по крупицам в разных областях науки.
Громко опротестовали шельмование деревни сами крестьяне, ставшие большими писателями, гордостью русской литературы. Они вывели на свет главное - тонкий душевный мир человека из деревни. Их сразу же признали и полюбили одни и встретили в штыки другие. Почему же, скажите, доброе слово о народе вызывает у иных критиков, теоретиков, публицистов такое яростное желание опровергнуть, заклеймить, осудить Тут уж вход пойдет и обвинение в национализме, а то, глядишь, ив шовинизме, либо в идеализации старой деревни и т.п. И дела нет такому обвинителю ни до личного выстраданного опыта художника, ни до исследований ученого. Он-то, обвинитель, итак все знает. Ему-то, главное, заставить замолчать голос, говорящий хорошее, благожелательное. Много придумано обвинительных названий для того, кто скажет доброе о русском народе, нонет их для тех, кто бесцеремонно и беззастенчиво приписывает ему отрицательные качества.
Очевидно, что благожелательное слово о каждом народе, открывающее лучшие его качества и культурные ценности его истории, способствует тому, чтобы максимально развернулись положительные возможности этого народа. Наибольшее развитие национальной культуры

5 увеличивает вклад в мировые духовные ценности подобно тому, как по мере развития отдельной личности вырастают ее возможности быть полезной для других. Однако поборники безграничной свободы личности (они ее провозглашают даже без главного условия любить и уважать ближнего своего) не хотят замечать, что подход к индивидуальности любого народа должен быть таким же, как к личности отдельного человека. Исполненным уважения, прежде всего.
Между тем острота разговора о русском крестьянстве нарастает. Ныне явилось немало охотников объяснять отрицательные явления последних десятилетий нашей истории особенностями русского крестьянства. Делается это по-разному: иногда откровенно и прямолинейно, иногда завуалированно. Но всегда без всяких серьезных оснований - понаслышке, с предвзятым подходом, без учета исследований вопроса по историческим источникам.
Нужно, например, объяснить, как стала возможна в XX веке тираническая власть одного человека - пожалуйста, ответ готов. Вся причина якобы в русской патриархальной крестьянской семье, где была безоговорочная власть главы. Сделавшему такое заявление автору нет дела до того, что из большой семьи дети могли выделиться и зажить самостоятельно, что нерадивого главу хозяйства члены семьи могли заменить сами либо обратиться за помощью к общине. И до самой-то общины со всей ее демократией этому автору в данный момент, в данном тексте дела нет, точно и не было ее у русских.
Зато в другом случае будет -сказано , что именно община, сковывавшая личную инициативу, виновата в том, что хороший хозяин якобы ничем не интересовался за своей околицей и потому, мол, входе коллективизации были выдвинуты плохие хозяева Подобные заявления, ни на чем не основанные, могут еще сопровождаться сетованиями по поводу ежегодных переделов всей земли в общине (никогда в действительности не существовавших).
А иной публицист (да один ли) сопровождает подобную характеристику еще и сочувствием крестьянам что же, мол, их винить, ведь они же и пострадали. Не виноваты же они, что такие были темные и забитые. Историческая, мол, закономерность. В общем, не мытьем, так катаньем, как говорит пословица. Лишь бы сказать худое о целом народе.
Настало время сказать правду о русских крестьянах. А для этого нужно сопоставить многочисленные и многообразные источники, раскрывающие жизнь деревни с разных сторон. Но это ведь уже нельзя воспроизвести - сказал мне мой коллега - оппонент. Ошибаетесь, коллега. Вы принимаете желаемое за действительное. Сохранилось и лежит в архивах (а иные материалы опубликованы еще в прошлом веке) множество описаний современников, подробнейших ответов на программы различных научных обществ, решений общинных сходок, прошений, писем и других документов, по которым можно очень подробно представить жизнь старой деревни.
Мне довелось в течение тридцати лет изучать русскую деревню
XVIII-XIX веков по таким историческим материалам. В их числе - фонды шестнадцати архивов страны. И, конечно же, публикации современников, непосредственно наблюдавших тогдашнюю деревню. Вот эта база и непредвзятое отношение к русскому крестьянству и дают основание надеяться на то, что книжка послужит скромным вкладом в общее наше дело.
Мои материалы охватывают разные категории крестьянства. Крепостные крестьяне составляли по стране в целом 34 процента населения. Да, да, уважаемый читатель, я не ошиблась. Это сведения десятой ревизии, то есть переписи 1858 года, которая непосредственно предшествовала реформе 1861 года, отменившей крепостное право. Авторам, которые любят оперировать понятием крепостная Россияне мешало бы это знать) В европейской части России крепостные крестьяне занимали 37 процентов населения, за Уралом их почти совсем не было. В

6 составе крестьянства крепостные составляли половину (с колебанием примерно от 30 до 70 процентов по разным губерниям центра Европейской России. Отсюда понятно, что, изучая крестьянскую культуру, надо иметь ввиду не только крепостных, но и государственных крестьян, и другие, более мелкие группы.
Речь идет в книге о крестьянах разных районов России. Местные различия в обычаях были довольно значительны, поэтому, как правило, оговаривается, к какому именно уезду или даже к какой волости, а иногда и к какой деревне относятся сведения. Это увеличивает и степень достоверности в целом видно, что похожие явления повторялись в разных местах. К тому же мне хотелось по возможности дать жителям отдельных селений и районов ответ хотя бы на некоторые вопросы о прошлом их родных мест. С иными из сельских энтузиастов-краеведов я переписываюсь. Один даже сам нашел в архиве рукопись с описанием быта и нравов нескольких деревень своего района в XIX веке. Но каким все трудно дается Не только выбраться в архив нет ни времени, ни средств, но даже купить новые, только что вышедшие книги в местных магазинах редко удается.
Эта книга для вас, мои молодые друзья - самоотверженные краеведы из воронежской Новой Усмани и бескорыстные реставраторы северного Гужова Каргополья. Для вас и для многих, многих других, чей нравственный настрой вселяет надежду. Написана для вас, ноя готова за каждую строчку в ней нести ответ перед самым искушенным в исторических изысканиях профессионалом.

7 Все ученые агрономы практике у нас учатся, а немы у них.
Из выступления
тамбовскогокрестьянина Ржева в Первой Государственной думе.
1.Что знает пахарь? Не перестаешь удивляться, откуда бралось и поныне берется представление о невежественности крестьянина. Заставь-ка любого человека, который говорит или пишет такое, вырастить хоть одно, самое неприхотливое растение, ион сразу поймет, что это - отнюдь непростой исполнительский труд. А в крестьянском хозяйстве столько разных культур, и каждая со своим норовом, столько разных оттенков погоды, почвы, ландшафта, и все это надо знать и учитывать, если не хочешь, чтобы ты и семья твоя голодали. Сам годовой цикл земледельческих работ так многообразен и сложен (в течение года ведь они не повторяются, а природа вносит столько неожиданного в каждый следующий год, что поистине огромным объемом знаний должен обладать каждый пахарь, чтобы хорошо справляться со своей задачей. И не по плечу была бы такая задача отдельному человеку, если бы не опирался он на обширный и длительный коллективный опыт, приспособленный к тому же к конкретной местности и постоянно проверяемый и улучшаемый опять-таки коллективно.
В этом можно убедиться, если присмотреться к повседневной деятельности русских крестьян прошлого, взглянуть на нее пристальнее через письменные документы того времени.
Вся практика крестьянского хозяйства отличалась гибкостью, приспособляемостью к конкретным условиями вниманием к тончайшим деталям в обработке почв, в уходе за культурами, в сборе урожая. Примечательно, что помещики в инструкциях своим управителям указывали Поступать во всем так, как крестьяне обычаи имеют свой хлеб возделывать. Такое было возможно лишь на основе знаний крестьянами природных явлений во всей их связи, взаимной обусловленности. Например, по характеру деревьев, трави кустарников земледельцы
XVIII века умели определять качество почв. Только в Центральной России различалось до десяти видов почв, годных под пашню

На всякое семя – свое время Очень внимательно относились к срокам начала весенней пахоты. Считалось, что земля должна просохнуть так, чтобы не резалась пластами , а рассыпалась под сохою но она не должна была еще успеть затвердеть настолько, чтобы соха не могла ее взять. Нужный момент - спелость земли - определяли так взяв в горсть землю и крепко сжав ее в кулаке, выпускали. Если рассыплется при падении, значит, уже готова для пахоты если упадет комком еще не поспела При определении сроков пахоты, как и начала других работ, прислушивались к мнению односельчан, наиболее опытных и славившихся добрым чутьем в хозяйстве. Это были талантливые в своем деле люди, способности которых никогда не оставались незамеченными в деревне.
Если земледелец поторопится и начнет пахать очень сырую землю, он, как правило, получает плохой урожай. Дело в том, что от сырой обработки зарождается в большом количестве трава, которую крестьяне называли «метлинником» (за сходство с метлою. Об этой угрозе напоминала каждому земледельцу и широко бытовавшая пословица Посеяли хлеба жнем метлу да костру, имевшая, разумеется, и не только прямой смысл. Более того, крестьяне считали, что от преждевременной пахоты земля бывает испорчена надолго, иногда и двух лет бывает мало, чтобы исправить ее даже большими усилиями. Сырые пласты, высушенные весенним ветром, делались твердыми, как камень, даже дожди размачивали их нескоро. Почва в этих крупных комьях выветривалась и лишалась плодородности.
Но у каждой почвы были еще и свои особенности, которые надо учитывать, обрабатывая землю. Глинистые почвы поднимали после дождей, давим лишь немного просохнуть (в засушливую пору могут образоваться крупные пласты осенью вспахивали с таким расчетом, чтобы зимние морозы разорвали глыбы, а весенние воды потом размочили пласты на плотных глинах делали узкими. Песчаные поля пахали в сырую погоду, отвалы делали широкими если поле имело наклон, пахали поперек косогора, чтобы пласты держали воду, и т.д.
Существовали два основных вида пахоты. Первый - когда пахали косулей * или сохой в свалку (иначе это называлось поле во гряды пашут, то есть получались довольно частые и глубокие борозды с одинаковым наклоном двух сторон. Так пахали, стараясь делать борозды как можно прямее, в сырых местах, где был необходим сток воды по бороздам. Другой вид - развал, когда косулей или сохой рассекали каждый уже отваленный пласт. Этот способ применяли обычно на более ровных массивах пахоты. Одновременно особенности обработки почвы соотносили с характером культур, которые предполагалось высевать на этом поле.
Советский историк Л. В. Милов, знаток земледелия XVIII века, выявил по источникам этого времени поразительное многообразие в применении количества и характера вспашек по разным районами различным культурам нечерноземной части Европейской России. По его наблюдениям, широко была распространена двукратная вспашка - двоение. Простейший ее случай, когда сначала в июне запахивали в землю вывезенный на паровое поле навоз, бороновали и оставляли преть почву с навозом а второй раз пахали и бороновали во второй половине лета уже подсев озимых (то есть тех хлебов, семена которых зимуют в почве).
Но применялась и двойная вспашка яровых (то есть тех культур, которые сеяли весной и убирали в конце лета. Делать первую пахоту под яровые надо было рано и вскоре повторять ее. О крестьянах Переславль-
Залесского края писали в х годах XVIII века В апреле месяце по сошествии снега сперва землю вспашут и заборонят, итак оная под паром бывает не более 2 недель. Потом сию землю вторично вспашут и тот яровой хлеба также льняное и конопляное семя сеют и заборанивают. Такую двукратную вспашку делали здесь не для всех яровых под овес пахали один рази
9
бороновали.
Во Владимирской губернии под яровые «двоили» лишь там, где почвы были песчаными. В Кашинском уезде Тверской губернии двукратно пахали под яровую пшеницу, ячмень, овес, гречу, лен. В Каширском уезде (Тульская губерния) «двоили» под те же культуры (кроме овса, а под рожь по большей части однажды только пашут и боронят. В Курской губернии дважды пахали под яровую пшеницу, мак, просо, коноплю, лен.
* Косуля - тяжелая соха, переходная форма к плугу, с одним лемехом, с отрезом и отвалом (полицею). Был разработан и облегченный тип косули, с которым могла справиться женщина. По мере развития отходничества мужчин на промыслы этот тип косули получил распространение в Костромской, Ярославской, Московской, Владимирской и других губерниях Здесь и далее в скобках даются указания на источники - архивные материалы и публикации документов, на основе которых написан предшествующий текста также на исследования специалистов. Разные работы одного автора различаются датой выхода книги. Идущие вслед за этим цифры означают номер тома (если есть) и страницы издания. Развернутые данные к этим ссылкам - в конце каждого разделав алфавитном порядке. Понятие двоение относилось, как правило, к пахоте до посева. Заделка же семян была уже третьей обработкой почвы. Для умягчения земли применялось выборочно и троение - троекратная пахота до сева. Заделка семян (запахивали сохою и заборанивали) была при этом четвертой обработкой поля. В Вологодской губернии троением достигалось существенное повышение урожайности (рожь давала при этом сам, то есть урожай враз превышал количество семян. Поля очищались от сорняков. В других районах троили в зависимости от почвы иловатую и глинистую или песчаную землю. В иных местах троекратно пахали выборочно лишь некоторые культуры. В Новоторжском уезде, например, под рожь и овес «двоили», а под прочий хлеб троили. При применении двойной вспашки на ровных черноземных полях один раз шли вдоль поля, другой раз - поперек.
Заделка семян не всегда осуществлялась запахиванием в сочетании с забораниванием. Запахивали семена плугом или сохою, когда стремились заделать их поглубже. Глубокая заделка семян на некоторых видах почв давала хорошее укоренение, сильный стебель и колос. Но излишнее заглубление при крепкой и иловатой земле могло погубить семена. В таких условиях крестьяне лишь заборанивали семена.
Обширным набором практических знаний владели крестьяне для определения сроков сева. Они учитывали, какая степень прогрева почвы и воздуха благоприятна для каждой культуры. Определяли это, в частности, по стадиям развития других, дикорастущих и домашних растений. Береза станет распускаться - сей овес зацвели яблони - пора сеять просо. Ячмень начинали сеять, когда зацветет можжевельник. А время цветения можжевельника нужно было определить , ударив по кусту палкой цвет летел снегов виде светло-зеленоватой пыли. В зависимости от погоды это случалось вскоре после середины мая либо вначале июня. Поздний сев ячменя делали, когда цветет калина.
Определителями служили также животные многолетний опыт показывал, что определенные стадии в их годичных циклах происходят в условиях, подходящих для сева той или иной культуры. Знаком для сева того же овса служило начало кваканья лягушек или появление красных козявок в лесу у корней деревьев и на гнилых пнях. Начало кукованья кукушки считалось сигналом для сева льна (на огнищах сеяли раньше этого срока. Коноплю сеяли, когда начнет ворковать горлица.
Помещик АИ. Кошелев писало такого рода приметах в середине
XIX века Настоящий хозяин никогда не пренебрегает подобными обычаями насчет времени посева хлебов. По собственному опыту знаю, что в этом деле, как и во многих других, велика народная мудрость. Не раз случалось мне увлекаться советами разных сельскохозяйственных книги сеять хлеба ранее обычного времени, и всегда приходилось мне в том

10
раскаиваться».
Важно было крестьянину учесть и совсем другой фактор особенности развития сорняков, которые сопровождали в данном месте определенную культуру. Знали, например, что на поле, засеянном в сырую погоду, раньше злаков всходили костери куколь. А при посеве всухую погоду хлеб опережал сорняки. При позднем севе озимых подстерегала новая опасность рожь летом забивалась сорняком - «метлою».
Со сроками сева озимых вообще забот было немало. Для каждого района, а местами и для отдельного склона и низинки, прикидывали этот срок для конкретной культуры так, чтобы растение благополучно перезимовало успело до снега и морозов взойти, ноне слишком вырасти. Лучше выдерживали зиму всходы, давшие только один коренной листок, в других случаях - 1-3 листочка.
Если при пахоте и севе земля из-за засухи не могла быть хорошо разрыхлена, но вскоре прошли дожди, тополе снова перепахивали и боронили. Это называлось ломать. Ломать можно было только в том случае, если зерно, хоть и дало уже росток, ноне взошло на поверхность. Особенно необходимым считалось ломать тогда, когда проливные дожди сильно размочили верхний слой пашни, ион, высохнув на ветру, превращался в гладкую твердую корку, сквозь которую трудно пробиться росткам. В этом случае крестьянин нередко делал уже пятую (!) обработку пашни входе весенних работ троил до сева, потом запахивали заборанивал зерна, а затем ломал для прохода семян.
Время на все это весной было ограничено - нельзя ведь опоздать со всходами, не успеет созреть хлеб к сроку. Поэтому в некоторых местах первую пахоту под яровые делали осенью весною только перепахивали -
«двоили» поперек осенней пахоты, а иногда и троили - опять вдоль. Потом сеяли, запахивали посеянное, а, если понадобится, еще и ломали. Но пахота под яровые с осени не на всякой почве давала хорошие результаты. В Рязанской губернии, например, самые наблюдательные из крестьян замечали земля, вспаханная под овес с осени и пролежавшая после овса год под паром, дает затем меньший урожай ржи, чем та земля, которая не была никогда вспахана с осени.
В крестьянских хозяйствах постоянно применяли удобрения. В сроках вывоза и разбрасывания навоза учитывали особенности ярового и озимого поля, наилучшее сохранение свойств удобрения, в том числе влажности его.
Лучшими видами навоза считались овечий, коровий и козий. Отмечали, что хорошо удобрял землю навоз годовой выдержки. Обычно вывозили возов на десятину. Но под коноплю, пшеницу, просо и ячмень вывозили и много больше. Конский навоз считался горячим, его старались сочетать с коровьим. Свиной вносили на хмельниках и огородах, больше под посадку лука и чеснока куриный помет разводили водою и вносили под овощи и просо.
По возможности, не вывозили навоз под снег - знали, что в засыпанных снегом грудах сохраняются семена сорняков и весной обсеменяют поля. Завезенный же по снегу и долго остававшийся в поле навоз, как считалось, сильно терял свою влагу - вымерзал. Поэтому вывозили обычно ранней весной разбрасывали, как только вскроются поля, и тут же запахивали дабы не потерять ему силы. Запахивали навоз очень тщательно если какие-то пласты остались незакрытыми, засыпали их землей граблями.
Крестьяне Центральной России применяли в качестве удобрения также золу (особенно на глинистых почвах, болотный ил, лесной перегной. Местами почиталось заправило золить поля, засеянные просом, ячменем, гречихой и овсом Выбор Какой хлеб выбрать, на какой земле посадить, как восстановить почву после истощения ее тою или иною культурою - ведь каждое растение

использует землю по-разному, разбирая или добавляя в нее свой, особенный состав веществ , и это надо учесть при выборе нового злака все это важнейшие вопросы земледельческого хозяйства. Здесь запас крестьянских знаний был поистине необозрим, в каждой местности - свой. Мы рассмотрим в качестве примера лишь один из уездов - Зарайский, который в прошлом веке входил в Рязанскую губернию (ныне это территория Московской области. Земледелие здесь характерное для средней полосы России. Кроме того, оно подробно описано в х годах XIX века Василием Васильевичем
Селивановым - уроженцем этих мест, прожившим значительную часть жизни в деревне, занимаясь сельским хозяйством. Этот помещик был очень внимателен к крестьянскому хозяйству, высоко ценил народный опыт и описал его в своих очерках. К тому же у насесть возможность проверить и восполнить его данные по другим источникам.
Сведения Селиванова относятся даже и не ко всему Зарайскому уезду, а к его юго-западной наиболее хлебородной половине, лежащей на правой стороне Оки. Другая же часть уезда, луговая и лесная, расположенная полевой стороне Оки, имела свою хозяйственную специфику. Итак, речь сейчас пойдет о юго-западной части Зарайского уезда.
Рожь здесь считалась самой надежной культурой - на нее почти всегда урожай, исключая лишь случаи необыкновенных стихийных явлений. Пшеница же - самый прихотливый хлеб, дававший или большой доходили тяжелый убыток, и заметно истощавший землю. На пшеницу, по наблюдениям крестьян, сильнее, чем на рожь, действовали засухи. А от проливных дождей пшеница на плодородной земле росла так быстро, что не могла выстоять против ветра и дождя, валилась, зерно не наливалось. Если жене было ни засухи, ни сильных дождей, и зерно пшеничное хорошо родилось, то угроза возникала еще и при уборке захваченное дождями вовремя жатвы, зерно пшеницы бледнело и при продаже резко падало в цене.
Чувствительная ко всем неприятным поворотам погоды, пшеница к тому же требовала особенно тщательной обработки почвы. Ее сеяли в унавоженную и самого лучшего качества землю, которую «двоили» еще с осени, а весной опять пахали и перепахивали с бороною, чтобы земля была, как пух. Пшеницу, предназначенную для посева, крестьяне подвергали специальной обработке, чтобы предохранить от головни - болезни, поражающей этот злак. Дня затри до сева зерно замачивали в специальном известково-зольном растворе, называемом «квасы». Приготовлялся этот раствор из расчета четыре меры известии одна мера золы на десять четвертей пшеницы. Намокшее и разбухшее в этом растворе зерно рассыпали накануне сева на веретьях (грубая ткань, дерюга) на открытом воздухе, чтобы просохло. Привлекала же пшеница высокими ценами на рынке. Осенью ее молотили первою и тут же продавали - это давало ранний доход, который иногда бывали довольно значительным. Конъюнктура рынка, несомненно, влияла на выбор и очередность культур. Впрочем, наиболее дальновидные крестьяне учитывали, что за длительный срок (при расчете на десять лет, например) пшеница в здешнем климате приносит скорее убыток, чем доходи предпочитали рожь.
Овес не требовал лучшей земли и не очень истощал почву. Однако в сырой низине он, хотя и бывал гуще и «кистистее», но мог пострадать от туманов и совсем не налиться. Солома от этого чернела, и скот ее не ел. При определенных обстоятельствах крестьяне предпочитали сеять ячмень, хотя он не считался выгодной культурой из-за большей, чему овса, требовательности к земле, которую ячмень и истощал сильнее, чем овес. А главное, ячменя родилось с того же участка вполовину меньше, чем овса.
Многие считали выгодным сеять в качестве первого хлеба, то есть по навозу рожь, потом - овес на третий год поле отдыхало под паром, землю слегка унавоживали и наследующую весну сеяли пшеницу. Особая последовательность применялась в отношении впервые поднимаемых, целинных земель - «новин». Отвлекаясь от Зарайского уезда, заметим, что крестьянская агротехника Нечерноземья в целом выработала такой порядок при подъеме целины сначала снимали лишь верхний слой и

оставляли до будущей весны без посева знали, что наследующий годна таком кислом паре может быть хорошей только солома, а не зерно. Поэтому лишь зажиточные крестьяне засевали наследующую весну, а те, кто должен был экономить семена засевали лишь на третью весну. Первый посев по кислому пару делали овсом и пшеницей, а рожь шла лишь вторым посевом.
В чередовании культур существенную роль играла гречиха - было известно, что от ней земля смягчается итак сдабривается, что после ее без вспашки рожь сеется...». Ценили гречиху зато, что ее можно было посеять и на худой земле, и сама она улучшала почву. , а землю делала сочной и мягкой. Считалось, что всякой хлеб после гречи обилен и чист родится».
Русские крестьяне издавна знали полезные для человека свойства гречи. В отдельных районах она составляла даже главную пищу крестьян.
Известный русский агроном XVIII века И.М.Комов писал, что гречи и больше сеют и лучше употреблять в России знают, нежели во всей Европе. Ибо там птицу только да скотину кормят ею, ау нас самую питательную для человека пищу из нее готовят».
С этим мнением созвучно и свидетельство иностранца первой половины века Вряд ли есть на свете еще страна, которая, подобно России, столько гречихи сеет и гречневых круп употребляет. безошибочно можно сказать, что гречиха для русского народа есть тоже, что для ирландцев и немцев картофель При всех своих положительных качествах гречиха отличалась чувствительностью к понижениям температуры и к суховеям, поэтому в северных районах с ранними осенними заморозками, а также в южных степных, где нередки были ветры с пылью (мгла, крестьяне высевали ее немного или совсем не сеяли.
Немало знаний, труда и внимания требовалось при выращивании льна. Сев его и уход за ним различались по районам. Рассмотрим этот процесс по конкретному материалу Псковской губернии. Природные условия
Псковщины благоприятны для этого растения - лен выращивался там не только для своего обихода, но и на рынок.
Знания и сообразительность необходимы были уже при выборе участка под лен. Наилучшими для него считались низкие и влажные места а при посеве вблизи селения выделяли чернозем или серую землю, в крайнем случае - суглинистую. Благоприятной считалась луговая земля. Если же сеяли на пашне, то пахали и боронили трижды, а после посева еще заборанивали- уже в четвертый раз. На мягких землях не троили, а
«двоили», но при этом особенно прилежно бороновали после каждой вспашки. Сроки сева различались при однородных погодных условиях в зависимости от характера почв глинистых и малоплодородных или добрых. Нельзя было сеять лен сразу же после дождя, но ив сушь его тоже не сеяли. Кроме того, выбирали для посева тихую погоду и время дня утром или вечером. Сеять лен старались редко, а потом еще и пололи, в результате он вырастал высокий и с толстым стеблем. Из слишком редко посеянного льна получалось более грубое волокно. Для тонкого волокна высевали гуще, однако при излишне густом посеве «льны полегали» - следовало исключить и эту возможность.
Удивительная гибкость крестьянской хозяйственной традиции выступает из особенностей льноводства в Олонецкой губернии. Славился там лен Пудожского уезда. Им обеспечивались не только местные потребности, но и вывоз в Архангельский порти Петербург для экспорта. В этом северном районе лен не успевал вполне дозреть. Сия недозрелость делает волокна нежными так писали о пудожском льне в 1842 году. Холст получался из этого льна высокого качества, но недозрелые семена местных сортов не могли дать хороший урожайна следующий год. Поэтому пудож- ские крестьяне ежегодно закупали семена, вывезенные из Псковской губернии И на Севере хлеб родится На севере Европейской России крестьянское хозяйство, естественно, отличалось некоторой спецификой, хотя в основе его лежала та же система земледелия, что ив средней полосе. Небольшие изменения в сроках, в составе культур, в их сортах, в распределении полей (структура полей) - все эти детали, едва приметные для непосвященного человека оттенки ох как важны в сельском хозяйстве!
Освоение новин в Архангельской, например, губернии крестьяне вели в несколько этапов. Участок очищали сначала от леса - это называлось подсекой. Лес на будущем поле сжигали - зола шла на удобрение это было так называемое «огнище», или пожег. Затем в течение нескольких лет сеяли здесь хлеб. Когда же замечали, что земля начинает истощаться, переходили к трехпольной системе земледелия - делили полена три части озимая рожь, ячмень или другие яровые культуры и пар (то есть земля, оставленная на год для отдыха).
Примечательно, что сроки использования новины под пашню без отдыха земли различались не только по уездам одной губернии, но и по отдельным волостям этого северного края - в зависимости от качества почвы. А при применении пара сроки его тоже отличались на разных землях на супеси и песке парили через два года, а на черноземе и суглинке - через три. В Холмогорском уезде местами применялось двухполье (рожь - пар, ячмень - пар. В некоторых волостях, где основной культурой был ячмень, целесообразным оказывалось четырехполье: эту культуру можно было сеять подряд два года, в отличие от ржи, которую один за другим годом неможно сеять, как писали в документе конца XVIII века.
На севере крестьяне широко применяли удобрения - земли здесь, как известно, небогатые, поэтому удобряли даже новины. При трехполье удобряли как пашню, таки пар. Удобрения тоже были разными нужно было учитывать качества почвы, особенности культур, источники самих удобрений. Использовали для этой цели мох (специфика севера, навоз и торф. В отдельных волостях к навозу добавляли солому.
Состояние скотоводства даже на севере позволяло постоянно использовать навоз для улучшения плодородия полей. Современным хозяйственникам, уповающим на химизацию сельского хозяйства, полезно было бы знать, как поступали их предки, не испытывавшие административного нажима и увлечений сиюминутными, непроверенными всесторонне открытиями науки.
Раскрываем ответы, поступившие из Архангельской губернии в
1877-1880 годах в Вольное экономическое общество, проводившее обследование крестьянской общины. Вот как написало своей Великониколаевской волости (Шенкурский уезд) писарь Андрей Боголепов поэтому поводу Унавоживание и удобрение полей навозом и тундрою (торфом МГ) введено повсеместно. Навоз вывозится постоянно на одни и те же места (...) под посев ржи и ячменя, а овес посевается без удобрения. (...) Только на самые лучшие земли вывозка навозу производится через два года в третий. А из Вокнаволоцкой волости (Кемского уезда) писали Навоз вывозится на одни и те же поля каждый год, без навоза хлеб растет плохо».
О полеводстве в Ломоносовской волости Холмогорского уезда в этих ответах сообщили довольно подробно. Здесь сеяли озимую рожь и яровой ячмень, а также понемногу овса, льна и конопли. Поля удобряли навозом и торфом , который и здесь называли тундрой. Унавоживали под посев ярового хлеба, а под озимое не удобряли. После снятия ярового ячменя сеяли рожь, после которой земля шла под пар. Представим себе это наглядно в таблице за четыре года. Четвертый год вводим для того, чтобы показать возобновление цикла

Перед нами система земледелия, называемая правильным трехпольем, с регулярным применением навозного удобрения. При этом иные крестьяне этой волости умудрялись еще и продавать навоз - так много его давал скот. Торфом удобряли, помимо навоза, из-за плохого качества земли.
В Усть-Паденской волости Шенкурского уезда (той же Архангельской губернии) удобрения вводили не только под яровой ячмень, но и под озимую рожь. Вывозили на поля навоз из хлевов и торф с болот - всего вместе от
100 до 150 возов на одну десятину.
Любопытные детали прибавляет к общей картине северного земледелия сообщение из Кехотской волости Архангельского уезда. Пахотные поля здесь тоже были трех родов яровое, засеянное поздней осенью житом, то есть ячменем озимое, засеянное в конце июля или вначале августа рожью паровое - взорванное (вспаханное) четыре раза (!), ноне засеянное. В качестве удобрения многие применяли только навоз - 20 возов на одну веревную сажень».
Однако на поле, где сеяли ячмень после ржи, навоз вывозили из своих хлевов и под тот, и под другой посев, то есть удобряли ежегодно на другое поле, где рожь чередовалась с овсом, навоз вывозили только разв три года - под рожь. Особенно хороший урожай был на полосах тех крестьян, которые к навозу добавляли «тундру».
Даже из очень неполной и беглой характеристики северного земледелия видно, как многознания и добросовестного отношения к хлебопашеству вкладывал крестьянин в свой труд, как учитывали особенности района, каждой культуры, взаимосвязи разных условий.
В каждом селении были крестьяне, которые выделялись особенно хорошим знанием сельскохозяйственного дела. При всем сходстве приемов, практикуемых в данном месте, сказывались индивидуальные способности, а также личный опыт и талант. Иногда случались в деревне спорные случаи, и тогда для решения дела общиной нужно было определить качество почвы спорного участка, виды на урожай с подсеки или другой новины, установить по взошедшему или вошедшему в рост хлебу количество засеянного зерна, определить возможное количество сена слуга и пр. Все это определяли специально к этому случаю выбранные общиной лица, которые, по общему мнению, лучше всего разбирались в таких вопросах. Вот из таких дел, сохранившихся в изобилии в местных архивах, мы видим, каких тонких знатоков земледелия рождала крестьянская среда, и как умели к их мнению прислушиваться. Разумеется, талант их сказывался, прежде всего, введении собственного хозяйства, которое заметно опережало другие. Этих-то людей и назовут потом кулаками.

Мари́на Миха́йловна Громы́ко (род. 3 сентября , Минск , СССР) - российский историк и этнограф , Специалист в области позднесредневековой истории Европы, истории Сибири в эпоху позднего феодализма и становления капитализма. Доктор исторических наук, профессор.

Биография

Основатель и главный редактор научного журнала «Традиции и современность».

Научная деятельность

В начале своей научной деятельности М. М. Громыко занималась изучением социально-экономической истории Западной Европы. В кон. 1950-х – 1970-е годы основным предметом исследований стала история земледельческого освоения, общины, а также хозяйственной и духовной традиций Сибири XVIII–XIX вв.

С конца 1970-х годов исследовала традиционные формы поведения, общения и религиозной жизни крестьянства России в XIX–XX вв.

В настоящее занимается исследованиями по программе «Православие в народной жизни».

Научные труды

Монографии

• Громыко М. М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. - Новосибирск: Наука , 1965
• Громыко М. М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII – первая половина XIX в.). - Новосибирск: Наука , 1975
• Громыко М. М. Сибирские знакомые и друзья Ф. М. Достоевского. 1850-1854 гг. - Новосибирск: Наука , 1985. -(Страницы истории нашей Родины)
• Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. / Отв. ред.: В. А. Александров, В. К. Соколова; Акад. наук СССР, Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. – М.: Наука , 1986. – 278 с.
• Громыко М. М. . - М.: Молодая гвардия , 1991 ISBN 5-235-01030-2
• Громыко М. М. О воззрениях русского народа. - М., 2000 (в соавт.).

Статьи

Экспертизы

• Белянин В. П. , Громыко М. М., Леонтьев Д. А. , Небольсин С. А. . Головинский межмуниципальный суд САО г. Москвы (4 октября 2000). Проверено 19 июля 2014.

Награды

Напишите отзыв о статье "Громыко, Марина Михайловна"

Примечания

Отрывок, характеризующий Громыко, Марина Михайловна

Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.

Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.

Глава из книги Виктора Федорова "Император Александр Благословенный – святой старец Феoдор Томский"

Если верить записке, то автор книги не успела прочитать моё историческое исследование. Но в книге Марины Михайловны Громыко несколько раз ссылается на него. Более того – на одни и те же страницы 172-173. И все шесть раз. Это сноски и ссылки в книге на стр.72, 157, 339, 346, 360, 388. Что это как не старческий склероз?

Прошу понять меня правильно. Писать на эту тему ради самой книги – просто нелепо и глупо. Для "известного ученого" (с.2), каким автор себя считает, эта публикация предельно слаба и вредна для читателя. И вот почему.

;Во-первых, чётко не обозначены косвенные факты по инсценировке смерти императора Александра Благословенного и по сравнению личностей императора и старца. Не говоря уже о том, что их предельно мало. В моем исследовании их до 60 по инсценировке смерти императора и до 90 по сравнению личностей императора и старца.

;Во-вторых, нет в книге М. Громыко четырёх прямых фактов, - тех, которые в настоящее время в наличии и которые легко перепроверить (пустая гробница императора; "посмертная" маска на самом деле восковая накладка, сделанная при жизни императора; почерковедческая экспертиза по сличению почерков на основе фотокопий и наконец, акт вскрытия тела, по которому видно, что хоронили не императора, а его двойника – Струменского или Маскова).

В-третьих, сознательно упущен период жизни и царствования императора с рождения и до 1812года. А без этого "исследование" М. Громыко теряет всякую историческую ценность, т.к. не видно динамики в религиозном мировоззрении императора. Да и период жизни после 1812 года представлен очень слабо и не выразительно.

В-четвертых, нет аргументированной критики выводов тех профессиональных историков, которые без всяких на то должных оснований утверждали на страницах печати, что старец и император – суть разные личности. Из этого можно сделать только один вывод – историк-этнограф М. Громыко, как "известный ученый" боится критиковать своих коллег по этой теме.

;Ведь название книги (практически как у меня) предполагает аргументированную позицию автора по данному вопросу. А позицию необходимо грамотно аргументировать и доказывать. Даже выдержки из других источников необходимо грамотно обосновывать и убедительно пояснять.

Создается впечатление, что автор книги М. Громыко – "учёный" не в области истории, а в области богословских наук или этнографии. Особенно по прочтению последних 108 страниц её книги. Наводит на эту мысль и весь список публикаций автора, не к месту представленный в данной книге. Это сноски на стр. 276, 296, 300, 302, 327, 377. Особенно напрягает публикация автора "Мир русской деревни". Но причём здесь русская деревня?

Во многих источниках, на которые ссылается автор – отрицается факт перевоплощения императора в святого старца. Это книги Василича, Кудряшова, Тарасова, Голицына, великого князя Николая Михайловича. Но аргументированной критики их публикаций я не увидел. Да и вообще какой-либо критики. Следовательно, М. Громыко не в состоянии опровергнуть их навязчивые доводы. Тогда к чему такое название книги? Выбрала бы название попроще, как у Фомина или "Житие святого преподобного праведника Феодора".

;Ссылаясь на мое историческое исследование, М. Громыко каждый раз указывает на стр. 172-173, как будто других интересных мест в моём исследовании нет. На стр. 157 своей книги она пишет, что "К сожалению, в публикации В.И. Федорова не говорится, в каком окружении найден протокол ответов Хромова (стр. 172-173)".

О каком "окружении" пишет автор? Естественно, в окружении публикаций автора этого протокола нет и быть не может. В моем исследовании чётко обозначен источник – Томский государственный архив. Фонд 3, опись 55,41, дело 665, т.е. 3.31. Первая 3 – обозначает № раздела – " Другие источники о таинственном старце Феодоре Кузьмиче и 31 – № под которым стоит Государственный архив Томской обл., фонд 3, опись 55,44; дело 665.

А ведь первоисточников в моем исследовании более 50. Только по жизни и царствованию императора Александра Благословенного я тщательно проработал в общей сложности более 20 томов. Это раздел № 1.

Смею заверить, что "Житие святого праведного старца Феодора Томского" изд. Томск, 2002 г., откуда М. Громыко скопировала почти полностью конец своей книги (стр. 400-508), как церковное издание на порядок лучше оформлено по содержанию, чем у М. Громыко.

Вот на стр. 52 имеется забавная сноска: Обширная литература о святом Феодоре, пополняющаяся интересными работами и в наши дни (в 2003году вышла книга С.В. Фомина¹)…

Фомин С.В. "Святой праведный старец Федор Кузьмич"… М., 2003 г. Два издания в Томске претерпела книга Федорова В.И. "Александр Благословенный – Святой старец Феодор Томский", Томск 2002 г., 2004 г.".

Во-первых, на момент издания книги М. Громыко вышла в свет уже 3-е издание, Москва, Амрита – Русь, 2006г. Удивительно, что живя рядом со столицей, автор и это 3-е издание так же не удосужилась прочитать.

И, во-вторых, что значит выражение "претерпело"? Претерпело издание предельно слабое в доказательном плане книга М. Громыко. А моё исследование выдержало уже три издания! И выдержит еще не одно.

;Вот на стр.156 автором представлен "постатейный список бродяги Федора Кузьмича" под №151. В разделе приметы имеется запись – "рост 2 аршина 6¾ вершка". В переводе на метры и сантиметры это средний рост – 171 см., т.е. царским правительством сознательно фальсифицируется "постатейный список". Но по всем другим источникам рост таинственного старца – 2 аршина 9 вершков, т.е. выше среднего (как и императора). Но М. Громыко этой фальсификации не увидела.

;Протокол ответов купца Хромова, который я отыскал в Томском госархиве, так же можно рассматривать как удачную и удобную подтасовку. Купец Хромов, у которого в избе умер таинственный старец, чтобы не попасть в психбольницу, не стал категорично утверждать, что старец – это инсценировавший свою смерть, бывший император. Он уклончиво и виртуозно маневрировал в своих ответах на каверзные вопросы ведущего допрос. И с честью выдержал этот провокационный допрос.

Именно поэтому эти два "документа" особого значения, на мой взгляд, в исследовании не имеют.

;Перу К. Маркса принадлежит такая крылатая фраза: "Всякая наука лишь тогда достигает своего совершенства, когда ей удается пользоваться математикой!".

Если применить эту фразу к "историческому исследованию" М. Громыко, то можно смело поставить ей как историку жирную единицу, т.к. ее "исследование" – это слепое копирование информации из других источников, без всякой критики, сравнительного анализа и полета мысли – сплошные амбиции при узости мышления.

;И название книги не соответствует содержанию. Именно поэтому автор и побоялся указать уровень "учёности": кто он – доктор исторических наук, кандидат исторических наук, или, скорее всего, "учёный без степени".

На стр. 2 по краткому содержанию книги напечатана заключительная фраза: "Книга написана увлекательно и читается с огромным интересом".

Смею заверить, что читается она не увлекательно и без всякого интереса, по крайней мере, для тех, кто уже знаком с этой темой.

А впрочем, оно и понятно. Ведь книга подготовлена при финансовой поддержке гранта Отделения исторических и философских наук РАН по теме: "Феномен православной святости в мировоззрении и повседневной жизни русского народа". Вот он, настоящий уровень науки в Отделении исторических и философских наук РАН!

Моё историческое исследование получило письменное благословение архиепископа Томского и Асиновского Ростислава (в настоящее время митрополита) в 2001 г..

На него дана положительная рецензия действительного ученого-историка (не мнимого) А.К. Тобузова из Новосибирска (стр.9, изд.2) ещё в 1989 году!

Интересно, а в Отделении исторических и философских наук РАН знают о моем историческом исследовании или нет? А может Отделению РАН выгодно делать вид, что с моим исследованием там еще не успели познакомиться?

Если бы М. Громыко выбрала для своей книги не такое название, как у меня, только в обратном порядке, то и моего критического анализа на ее книгу не последовало бы.

Вот автор другой книги, на которую ссылается М. Громыко 26 раз (с. 49, 52, 122, 123, 141, 150, 162, 165, 165, 197, 201, 210, 210, 225, 256, 356, 373, 374, 375, 376, 378. 407, 407, 418. 437, 460), С.В. Фомин для своей книги выбрал вполне приемлемое название – "Святой Праведный старец Феодор Кузьмич" (М., 2003 г.) и у меня не появилось желания ни читать ее, ни тем более критиковать. Я могу только порадоваться за автора, т.к. он не пытается что-то доказать, а просто описывает период жизни старца с 1836 г. и до самой смерти, неоднократно освещённый ранее в печати.

Единственная корректная ссылка на мое исследование приведена на стр. 442. "Газета "Красноярский рабочий" откликнулась на юбилейную дату - 140 лет со дня кончины святого – большой статьей В.Привалихина "Тайна старца Феодора Кузьмича". Тема эта была продолжена 2 апреля 2004 г. статьёй "Тайна Феодора Кузьмича – уже не тайна", автор которой недоволен неопределенным выводом В. Привалихина по вопросу о тождестве и полагает, что после выхода в свет книг В.И. Федорова "Александр Благословенный – Святой старец Феодор Томский" (Томск, 2002 г.) и С.В. Фомина "Святой Праведный старец Феодор Кузьмич" (М., 2003 г.) стало совершенно ясно, что сибирский старец – это ушедший от власти император".

Но и здесь М. Громыко умудрилась навести туман. Неизвестно – кто автор статьи (на статью В. Привалихина). И при чем здесь С.В. Фомин со своей книгой? Ведь он ни чего не доказывал, а просто описывал жизнь старца и только предполагал "тождество"…

Вероятно, М. Громыко поддалась искушению и, чтобы получить грант Отделения РАН на издание своей книги, выполнила непременное условие – обозначить название своей книги, аналогично как у меня, поменяв слова местами.

Проведя критический анализ статьи "Александр 1" доктора исторических наук, профессора МГУ Федорова В.А. (моего однофамильца), где профессор умудрился допустить до 40 фальсификаций и ляпсусов, я заметил, что "пока за такие статьи не будут лишать степеней и званий – наша отечественная история будет переписываться до бесконечности". Эта мысль в полной мере относится и к "работе" М. Громыко.

Вот, читая оглавление (с. 509), главу I, Источники исследования, под № 6 стоят "Свидетельства генерала А.Д. Соломки, сообщённый Е.С. Арзамасцевым" (стр. 131-140), где автор на 10 стр. описывает то, что можно было уместить в несколько строчек или в один абзац, как у меня (с. 109). Если бы я пошёл по такому пути, как М. Громыко, слово в слово переписывая десятки страниц из других источников без всяких заключений и комментарий, то мне бы пришлось укладываться не в 400 страниц, а в 20 томов! Но это, к счастью, не мой стиль изложения, а "известного историка" М. Громыко.

Из 4-х публикаций М. Громыко, представленных в сносках, особый интерес вызывает одна сомнительная монография, как по объёму, так и по содержанию. Это – "Мир русской деревни", Москва,1991 год стр. 289-290. Судя по ссылке, в монографии не менее 300 стр. А что можно писать по этой теме после 1991 года – развала Советского Союза? Как тысячи, хуторов, посёлков, деревень исчезли с ликвидацией колхозов и совхозов?! Вот в Белоруссии такого не произошло. И это благодаря Лукашенко. А у нас деревенский мужик, одичав без работы, стал спиваться. В результате прекратили свое существование большинство сельских клубов, школ и детских садов. В запустенье пришла крестьянская земля. Крестьяне из деревень тысячами повалили в город. Это те, кто решил испытать лучшую долю. Некоторые же кончали жизнь самоубийством.

Вот закономерное продолжение монографии М. Громыко "Мир русской деревни". На этой теме она вероятно и защитилась, т.к. другие три статьи в журналах, не в счет (малы по объёму). Таким образам, "известный историк" на поверку времени оказался заурядным этнографом, взявшим неподъемную для себя историческую тему.

;Сомневаюсь, что хотя бы в одном из них хоть раз упоминается о таинственном старце Феодоре Кузьмиче.

"Жизнеописание не канонизированных подвижников благочестия 19 века, как источник, для изучения массового религиозного сознания". Этнографическое обозрение 2000 г., № 6, стр. 48-50.

"О единстве православия в церкви и в народной жизни русских". Традиции и современность 2002 г.. № 2., стр. 21-22.

"Богомольцы у преподобного С. Саровского и массовые посещения старцев в духовной жизни России 19-20в. Наследие С. Саровского и судьбы России". Новгород. 2005 г., стр. 103.

Таким образом, книга Марины Громыко "Святой праведный Феодор Кузьмич – Александр I Благословенный" – это не историческое исследование, а простая спекуляция на волнующую историческую тему, не более того. Даже проводить анализ по главам не имеет смысла.

Продолжение следует...